Говорят, что человек может бесконечно смотреть на три вещи — на огонь, воду и на то, как работают другие.
А вот на что он не может смотреть, так это на свои старые дневниковые записи. Я, в частности, без содрогания и недоумения не могу. По-крайней мере, без чувства какой-то неловкости, как-будто бы я подглядываю за действиями какого-то нелепого, неполноценного персонажа — он такой смешной и жалкий, ничего толком не может, проблемы у него — тьфу, плюнуть и растереть, а не проблемы, мысли у него — не мысли, а не пойми что, и сам он, весь, целиком, несуразный какой-то, несобранный, как больной и покинутый собачий детеныш…

Наверно, это нормально. Это значит, что я меняюсь. Что моя депрессия отступает. Что я развиваюсь.
И старые записи, в лучшем случае, наивны.
И что если бы моей целью было бы просто выйти из депрессии, то о них стоило бы забыть навсегда, ведь никто из здоровых не перечитывает свою историю болезни?
Когда боль, которая казалась нам бесконечной, отступает — мы забываем о ней на следующий же день.

Но я не хочу забывать. Хотя бы для того, чтобы сохранить возможность понимать тех, кто еще там, в депрессии. Чтобы понимать их чувства и страхи. Чтобы говорить на одном языке…

Поэтому, и пусть мне потом все это покажется таким же наивным и смешным, я буду описывать здесь свой путь к исцелению, по-крайней мере — свои дальнейшие шаги, а предыдущие, уже сделанные, полные сомнения и боли, пусть останутся в моем бумажном дневнике и в моей памяти.